|
Будущие отцы слушали мое повествование с тем же рвением, с каким я рассказывал. Ни один из них еще не был отцом, и мужики взирали на меня как на немало повидавшего ветерана, вернувшегося с передовой и под завязку набитого жуткими байками.
– И, прежде всего, улетучится ваша молодость – за одну ночь. Раз – и молодости
нет. О, я пытался воссоздать свою искусственно, – загадочно сказал я,
– но ничего не вышло. Как только вы взваливаете на себя ответственность
за кого-то очень юного, в одночасье становитесь очень старыми. Во-первых,
вы выматываетесь физически и психологически, и если даже у вас находится
время на то, чем вы занимались в молодости, то скоро вы обнаружите, что
беретесь за любимое дело с унылой обреченностью затравленного жизнью пенсионера.
Через два-три года, когда дети вырастут и уже не будут столь зависимы
от вас, вы уже постареете лет на десять, так что пути назад нет. Вы посмотрите
в зеркало на свои седеющие волосы и обрюзгшее лицо и подумаете: «Черт
возьми, откуда взялся этот старик?» Но вы будете не только выглядеть и
чувствовать себя стариком – вы начнете думать, как старик. Станете суетиться
и нервничать из-за детей; не заметите, что вышли на улицу в разных носках,
а ваши волосы торчат, как воронье гнездо. Вы станете раздражительными
и обидчивыми, будете все и вся планировать, а если даже сподобитесь на
соло, то лишь потому, что две недели назад отвели час на совместную импровизацию.
В день, когда рождается ребенок, всему приходит конец. Вашей независимости,
вашей молодости, вашей гордости – всему, что делало вас тем, кто вы есть.
И вам придется начинать с нуля. – Ну, как продвигаются дела?
И ни один из мужиков не осмелился оторвать взгляд от пола. «Итак, пусть все женщины лягут на пол, а мужчины поупражняются в стимулировании клитора. Нет, Майкл, вы все делаете не так…» И почему не проводят занятий после родов? Ведь именно после рождения ребенка взрослые начинают совершать ошибку за ошибкой. «Отлично, ребенка вы родили. Теперь повторим». Я позволил себе усмехнуться над наивной восторженностью родителей, ожидающих первенца. Один из парней даже спросил, что лучше всего класть в сандвичи, ей-богу. Ребенок еще до своего рождения занимал все их мысли. Мне хотелось сказать этим простофилям: «Да не надо таскаться на эти тупые занятия, лучше завалитесь в кино или в ресторан, поживите для себя, пока есть возможность». Но они сравнивали животы и детские ботиночки; они спрашивали нас, что лучше: сразу приучить ребенка к отдельной кроватке или позволить ему спать в родительской постели. Катерина пожимала плечами и говорила, что понятия не имеет. Мы с Катериной больше не поднимали тему, затронутую в пабе у Клапамского парка. Мне и так было ясно, что она перестала делать вид, будто все в ее жизни распрекрасно и замечательно. Свое разочарование она сублимировала в ремонтные работы – Катерина вышла из стадии постоянной усталости и вошла в стадию маниакального обустройства семейного гнезда. Я пытался утихомирить свою совесть, предлагая Катерине отдохнуть и предоставить ремонт мне, но она рвалась непременно что-то сделать для будущего ребенка, а потому мужественно карабкалась на стремянку, любовно возюкала кистью по стенам детской, и краска капала на ее огромный живот. Разумеется, кое-чего Катерина делать не могла – того, что требовало силы и навыков. И тогда она поворачивалась ко мне и говорила: – Майкл, заскочи к миссис Конрой и спроси, не смогут ли Клаус и Ганс нам помочь.
С этим заданием я обычно успешно справлялся. |
|
